Воробьевы из Воробьёвки
Михаил Яковлевич Воробьев – человек в Светлограде, в общем-то, известный: как-никак почти два десятилетия директором здешней птицефабрики был. Съезжались за его продукцией люди со всей округи, сутки, а то и больше ждали, когда желанные солнечные комочки запищат в окне выдачи. Это сейчас народ на окорочка да на всякие куриные палочки подсел, а тогда в каждом сельском дворе за правило считалось сотню курочек держать – и для яйца, и для борща.
Директор птицефабрики слыл человеком грамотным и титулованным: высшее образование еще в послевоенные годы получил. За жизнь свою и труд добросовестный несколько орденов заработал и звание «Заслуженный работник РСФСР». Но мало кто в Светлограде знает допетровскую биографию главного птицевода и то, что из семьи он необыкновенной и фамилия Воробьевых в особой чести в калмыцком селе Воробьевка, которое раньше звалась Бюслертой, что в переводе с калмыцкого означает «пояс». Когда-то территории эти входили в состав Ставропольского края. Хлебнул, конечно же, как все дети войны, и холода и голода, и прочих ужасов. Например, оккупацию. Долгими те полгода показались, пока фашисты жили на родной его земле, как на своей собственной.
Четверо сынов и дочка были в семье Воробьевых, Михаил – младший. Отец – красный партизан, впоследствии командир кавалерийского эскадрона 6-й кавдивизии 1-й Конной Армии С.М. Буденного. О нем Семен Михайлович упоминает в своей книге «Незабываемые годы», как о смелом и отчаянном бойце. Возглавлял батя ячейку райкомзема, и пацаны воспитывались, как говорится, в духе коммунизма. Из всех братьев одному Михаилу не довелось воевать. Самый старший Василий, учительствовавший до войны, прошел военными дорогами от Сталинграда до Чехословакии. 20-летний Иван командовал пулеметным взводом под Новороссийском. Был дважды ранен, но вернулся на фронт в полковую разведку, лично добывал «языка». Потом еще одно самое тяжелое ранение, и в мае 45-го он пришел домой инвалидом.
Еще одному из братьев, Николаю, служить довелось с 1938 по 1958. В тридцать девятом участвовал в освобождении Западной Украины и Белоруссии. В 40-м воевал против белофиннов. Война застала его в Ленинграде, в военно-политическом училище. Вчерашний курсант смело шел в бой, зарекомендовал себя талантливым разведчиком, вел в атаку батальон, не раз был ранен. А в январе 45-го отличился тем, что в одиночку взял в плен 15 вооруженных фашистов. Было это в Прибалтике вблизи местечка Лаблау.
8 апреля 45-го Николай Яковлевич, имея в распоряжении штрафную роту и взвод разведчиков, почти без боя принудили противника открыть ворота форта №6 Королева Луиза, где удалось пленить 350 немцев. Комендант сдал ему свой пистолет «Вальтер». О взятии важного объекта было доложено по телефону командиру дивизии полковнику Дулову, который тут же назначил отважного майора комендантом форта до прибытия командира полка. За эту операцию Н. Воробьев был награжден орденом боевого Красного Знамени. А всего на его счету шесть орденов и три медали. Были награды и в мирное время – всю свою жизнь Николай Яковлевич связал с армией.
Однако со взятием форта Королева Луиза связано одно недоразумение. Много позже, прочитав немало литературы о войне, Николай Яковлевич на стр. 175 «Истории Великой Отечественной войны» с удивлением обнаружил описание взятия вышеупомянутого форта. По книге выходило, что заслуга эта принадлежит … брату Зои Космодемьянской - Александру. Оказывается, находившаяся в его подчинении батарея «несмотря на полный заградительный огонь и минные поля, вышла на открытую позицию перед фортом Королева Луиза. Дав залп по форту, она разбила ворота и с ходу ворвалась во двор. Гарнизон форта капитулировал. Было взято 350 пленных, 9 танков, склады с горючим, 200 автомашин».
Досадно стало Николаю Воробьеву за такую подтасовку. Понятное дело, политически выгодно было подать семейный патриотизм Космодемьянских. С Александром он знаком был лично и нисколько не умаляет его храбрости и заслуг. Но ведь нельзя же представлять потомкам события в ущерб истории, методом ее искажения! Тем более, имеется столько живых свидетелей взятия форта. Написал он тогда, в 70-х, письма в институт марксизма-ленинизма при ЦК КПСС, в редакцию газеты «Красная Звезда», рассказал о том, как все было на самом деле. Что батарея старшего лейтенанта Космодемьянского во дворик форта не врывалась, а находилась в 300-400 метрах от него, откуда сделала прямой наводкой несколько выстрелов. Что никакие ворота она не разбивала, они и сейчас стоят целые и невредимые. Через 26 лет после того штурма – в сентябре 71-го Николай Воробьев принимал участие в слете ветеранов 319 Двинской Краснознаменной стрелковой дивизии, и многие из участников того события побывали в том самом форте.
Да только обращения в высокие инстанции закончились, можно сказать, ничем. А герой Советского Союза был и в их роду. Это двоюродный брат Николай Тимофеевич из уже упомянутой Бюслерты. Восемь детей у тех Воробьвых было: семеро девок и он - единственный сын, который в 16 лет сбежал на фронт. Через год мальчишку ранило, и вернулся юный боец домой. А тут – оккупация. До совершеннолетия занимался подготовкой призывников в селе Приютном, которое тоже тогда входило в состав нашего края. А потом вновь попал на фронт. Был он человеком смелым и бесшабашным, ни за что не мог поверить, что его сразит пуля. А в феврале 45-го под сильнейшим артогнем в числе первых проложил боец Воробьев кабель через Дунай, обеспечив связь командованию. Там он и погиб. Похоронил его земляк и боевой товарищ Федор Иванович Ленков, который живет сейчас в Светлограде.
Вот такие героические у Михаила Яковлевича родственники. Да он и сам не лыком шит. На войну по малолетству не попал, но и в мирное время сумел свои ордена заработать. С первых же дней новоиспеченный селекционер проявил самостоятельность, отказавшись подчиняться одной самолюбивой барышне – та от возмущения аж ножками притопывала, а ничего со строптивым специалистом поделать не могла. Вообще-то юридически он не был ее подчиненным, просто дамочка была женой первого секретаря райкома и терпеть не могла ничьих возражений. Во время стрижки, вскочив на стеллаж, любила читать мораль стригалям. А делов-то всего и было, что поставить каждому мастеру свой номер на обработанной овце – и сразу видно, кого ругать, а кого хвалить. Да только в хорошенькую головку с перманентной завивкой такая идея прийти не могла. Те полтора года совместной работы с властной дамочкой дали Михаилу такую закалку, что и потом, годы спустя, многие передряги казались ему ерундой.
А вообще-то 50-е годы были жестокими для северо-восточных районов края. Он, как главный зоотехник Приютненской МТС, почувствовал всю «прелесть» работы на отгонных пастбищах. В двух хозяйствах, входивших в зону его обслуживания, содержалось 115 тысяч овец. Зимовали животные и в 30, и в 300 км от правления колхоза без кошар и запаса кормов, а чабаны жили в наспех вырытых землянках. Животные паслись в степи круглый год – так сложилось традиционно. А однажды случился невероятный снегопад – длился он с 6 ноября по 15 апреля. Не то, что лопаты, даже техника оказалась бессильна перед снежной массой. Расчистить пастбища не было никакой возможности. От бескормицы начался падеж овец. Потомственные чабаны плакали, глядя на овец, поедающих шерсть друг на друге.
Доставка сена из страховых запасов, которые доставлялись из центральной России на станцию Дивное, это тоже работа не для слабаков. Сутками возить корм в условиях непрекращающейся метели, обеспечивать расчистку дороги для автоколонны – это требует немало сил и нервов, особенно если бульдозерист «промочит» горло. Как-то на одной центральной усадьбе совхоза скопилось более 300 машин – они не могли идти по бездорожью. Связь с краевым центром осуществлялась по рации.
-Продукты нам сбрасывали прямо с самолетов, - рассказывает Михаил Яковлевич, - а дорогу на Дивное расчистили почти через две недели. Еще через месяц сошел снег - открылись пастбища.
И тут начался, как говорится, разбор полетов – в прямом смысле. Для изучения причин падежа и выявления виновных из Москвы прибыл представитель народного контроля. Затраты, связанные с зимовкой, были предъявлены хозяйствам. На отдельные кошары сено сбрасывались с самолетов, и обошлось оно из-за этого по три рубля за килограмм.
-С председателем колхоза Т. З. Чудиковым мы с тревогой ожидали своей участи, - рассказывает Михаил Яковлевич, - контролер из Москвы посочувствовал, предложил составить детальный план восстановления допущенных потерь, что мы и сделали. И только смерть «вождя народов» избавила нас от наказания и клейма вредителей. После этого жестокого урока на отгонных пастбищах стали заготавливать корма для животных.
С горечью вспоминает М. Воробьев о том, сколько безграмотных и некомпетентных людей попадало тогда во власть. Взять мобилизацию партийных кадров в сельское хозяйство. В народе эту армию прозвали полуторатысячниками – такие им были положены оклады. Все они прибыли на село без семей и продержались там не более года. Один из таких спецов, убегая, подарил Михаилу Яковлевичу свою диссертацию об организации работ на МТФ. Начинался сей труд словами: «Используя биологическую способность коровы передвигаться в пространстве…». Ну и так далее.
И еще один случай запомнился. М. Воробьев тогда руководил совхозом «Михайловский» одноименного района. На полях их хозяйства проводился практический семинар по уборке гороха. Перед началом мероприятия подошел к нему секретарь крайкома комсомола:
-А у тебя есть коньячок?
Узнав, что нет, удивился. Посоветовал еще иметь отдельную комнату для встречи начальства, где всегда должен быть коньяк и хорошая закуска. Тем временем председатель крайисполкома И. В. Босенко о чем-то увлеченно разговаривал с комбайнером. Видно было, что в вопросах сельского хозяйства он разбирается хорошо. Культурный, приятный в общении – таким он запомнился молодому директору. И никакого коньяка ему не потребовалось.
А комсомольский-то секретарь далеко пошел по карьерной лестнице. Правда, в зрелые годы вдруг сделался ненавистником спиртного и, пользуясь данной ему властью, насаждал дутую народную трезвость.
…Воробьев уж десятый год на пенсии. Дети Сергей и Ирина давно взрослые и самостоятельные люди, живут и работают в Светлограде. Михаил Яковлевич вместе с женой Ниной Александровной занимаются ведением домашнего хозяйства. Уютно и чисто в их просторном доме. И в огороде у них идеальный порядок. На границе с соседями – бетонные дорожки, и никакого забора. Чего на участке только нет – и самые ранние, и самые поздние фруктовые и овощные культуры. Знаете, какой у Воробьевых участок? 100 на 25 метров! Одной только люцерной занято четыре сотки. В эту культуру хозяин просто влюблен. С гордостью демонстрирует своих курочек – единственное, что он держит из живности. Кормит по науке, и основной компонент в рационе, конечно же, измельченная люцерна - зимой и летом. Яйценоскость птицы - не менее 70%. Говорит, в Голландии даже памятник люцерне поставили.
А еще Михаил Яковлевич пишет историю своей семьи. В записках этих – воспоминания глубокого детства и размышления зрелого человека о превратностях судьбы и о светлых ее мгновениях, описание быта и нравов родственников в разные отрезки эпохи. Судьбы Воробьевых тесно переплетались со многими известными людьми и на фронтовых дорогах, и на тропинках мирной жизни. Отец, например, всю жизнь дружил с И. Д. Лицованным – вместе прошли они две войны, вместе мирную жизнь строили. Они и похоронены по обоюдной просьбе рядом на дивенском кладбище.
В записях Михаила Яковлевича нашла я такое откровение: «В породе Воробьевых были и есть какие-то гены риска, иногда ненужного, а в основном – оправданного. Самые яркие примеры тому – двоюродный брат мой, Николай Тимофеевич и родной – Николай Яковлевич».
Как-то, будучи в Приютном (это теперь Калмыкия), заходил он к райвоенкому, просил поставить памятник ветерану двух войн Тимофею Михайловичу Воробьеву, отцу Героя Советского Союза. Майор ответил, что денег на эти цели нет.
А село, хоть нынешние власти республики много чего переиначили на свой национальный манер, по-прежнему зовется в честь Героя - Воробьевкой. И поныне живет там немало потомков славного рода Воробьевых.
